Булатова Лидия Григорьевна (1913 год рождения).

В 1930 году наша семья проживала на станции Шумиха, Челябинской области. В семье было, пять детей. Всё быдство: дом, очень хорошие постройки, корова, две лошади. Засевали одну десятину арендованной земли. Вся эта жизнь прервалась в феврале 1930 года, когда нас погрузили в сани и ничего не объясняя, повезли на станцию. С нашей улицы погрузили шесть семей. На станции уже стоял эшелон с такими же, как мы ссыльными людьми.

При посадке отобрали все ценные вещи, искали золото. Везли нас в полном неведении. Так мы оказались в Тюмени. В Тюмени в спешном порядке погрузили на сани и повезли в Тобольск (об этом мы узнали позднее). Этап состоял из 600-700 подвод, конный нас бдительно охранял и сопровождал прямо от станции Шумиха.

А нам все бередит душу один вопрос: За что? Всех везли под конвоем, а бежать и никто и не помышлял. Такой стоял холод, снег, всё равно погибнешь. В Тобольске разместили в церкви, поменяли лошадей и поехали дальше. Таким образом, мы добрались до села Юровского в Уватском районе. Там были расквартированы и стали ждать ледохода.

Пока добирались до Юровского, все грудные дети умерли. Их сложили в амбаре, и только когда стало тепло, похоронили. А мы вновь продолжали свой путь привезли нас в Троицу в Самаровском районе. Мужчин сразу же отправили на заготовку леса для строительства домов и на лесосплав до Обдорска по Оби. А так как мы не знали техники работы в лесу, было много погибших именно в первый год.

Нас молодых девушек отправили в лес драть мох для строительства домов. Жили в палатках, в шалашах. Наш отец строил землянку. Когда начались холода, уже были построены первые дома, куда заселили всех детей.

Сделали своего рода, детский сад, чтобы хоть кто-то выжил. И выжили в первую зиму благодаря тому, что помогало местное население. Пищи, которую давали, в столовой было не достаточно, но и этого можно было, лишиться, если не сделаешь норму. И все надежды были на подножный корм: грибы, ягоды, рыбу.

Стали, учиться у местных ловить рыбу, ставить ловушки на дичь. А если что-то и удавалось добыть, то пир был для всех. Летом 1931 году нас перевели на строительство города Остяко-Вогульска. В это время из Самарово в будущей город вела узенькая тропинка по увалам, сразу же сделали землянки, так сказать заложили поселок Перековку.

Конвой (Десятники) сопровождал нас повсюду. Работали по 16-18 часов, отмечаться в комендатуру мы не ходили. В 1938 году забрали отца, а потом и мужа которых мы больше никогда не видели. На месте землянок стали просить разрешения строить дома. Жили все, дружно помогали друг другу.

В 1941 году на фронт стали брать только вольных, спецпереселенцы мужчины, работали в лесу и на рыбном промысле. И только в 1943 году все дееспособные мужчины были призваны на фронт, на работе остались инвалиды и старики.

К этому времени семью переселили в поселок Луговской, что в сорока километрах от Остяко - Вогульска. Место дикое, неудобное. С одной стороны протока, с другой – река Обь. Работали все. В 17 лет я была старшей в бригаде подростков. Были молодыми, но была великая ответственность за порученное дело. Однажды в большой лодке (неводники) поехали драть лыко через Обь. Разыгрался сильный ветер, такие большие волны, а справиться, с лодкой не можем.

И видно по воле Божьей мы остались живы. Погибли бы все, и за это никто бы не ответил. А требовали выполнение всех работ на полную катушку, как со взрослых. Разутые, раздетые, голодные, а болели редко, может, просто не обращали внимания, да никто в болезни не верил. Пока жив, иди и работай.

И отношение десятника (конвоира) не всегда было добрым, хотя были и такие кто покрывал нас, старался помочь выжить. Однажды нас отправили на заготовку леса, а мужчины, увидев нас, сказали, "Бегите девки отсюда, здесь вам делать нечего". Убежав, встретили коменданта, который посадил нас в яму, но на следующий день отпустил на работу.

Сам он позднее погиб от рук НКВД. Последнее наступило лишь после 1947году, а после 1956 года появилась возможность уехать, но ехать было некуда. От всей огромной родной постройки в Шумихе остался только дом. Уже после войны, брат весь в наградах, ездил на родину, но, услышав, что здесь его называют кулацкой мордой, уехал и больше там никто не был. Выстрадали мы очень много, за людей нас не кто не считал, скотину больше жалели, чем нас. А обиды никакой нет. Время, видно, лихое было.

Широкова Зинаида Аркадьевна, дочь, родилась и выросла уже на поселении в поселке Луговском. Закончила школу , получила высшее педагогическое образование. Работала в школах Ханты-Мансийска.

Ущемлений не чувствовала. Только однажды в 7 классе, когда вступила в комсомол, а это было великое счастье, великая честь стать комсомолкой, один из уполномоченных указал на то, кто я. Но с решительным словом выступил директор школы, и я стала членом ВЛКСМ. (Со слов Булатовой Л.Г и Широковой З.А.Записала Першина М.И. Сельская библиотека п. Горноправдинск,октябрь 2001 год)